технологии. Убивая живое, создают неживое.
Дать конец началу все могут, но дать концу новое начало дано очень немногим. Оживить неживое дано очень немногим. Днем с Василем мы гуляли по саду, а я искал повод о чем-нибудь спросить Василя о Крабе и, думаю, Василь догадался, но он не спешил.
— Насколько вероятно, что листочек сейчас с дерева упадет? — указывал Василь на самый верхний листочек.
— Не знаю, может, вероятность один процент? — спросил я.
— Нет вероятности вообще, знай, никакой вероятности нет в мире, все может случиться в любое время. На это может влиять только твоя вера в свои принципы, — ответил Василь и продолжил: — Но влиять она может, хорошо это или плохо. А в этом Краб разбирался лучше меня. Он говорил, что люди ничего никогда в жизни не создают, кроме одного, а именно создают лишь последовательности уже созданного, — Василь, посмотрев на меня, задумчиво продолжил: — А ведь правильно говорил Краб, ведь, например, если мы создаем роботы в технологии, то мы лишь создаем последовательность уже существующих кусков железа, существующей энергии и так далее, сами не зная, откуда и как именно они создались. Значит, мы не знаем, куда поведет эта последовательность на самом деле.
Когда Василь закончил, я смотрел на мои руки, на ладонь. У меня совершено новый взгляд на вещи, потому что мне было интересно: как мы созданы? Наконец открылась тема о Крабе, я хотел что-нибудь спросить о нем, но не знал, как. Я спросил о том, как я могу уложить всех моих соперников и врагов, если мне это понадобится? Задал я ему очень сложный и глобальный вопрос, но он ответил, и ответ оказался вполне достаточным. Он ответил мне рассказом о Крабе:
Краб себя вел так, что я не стеснялся задавать ему вопросы, я спросил, как найти слабое место у врага, если он этого совсем не показывает, он мне ответил сначала этим выражением: «Сначала найди слабое место, потом врага, а не наоборот».
— Краб ждал, пока я подумаю несколько секунд, — продолжил Василь, — после нескольких секунд, видя, что я не понял, он ответил поподробнее: «У человека бывает много врагов. Они не показывают, что они твои враги, и ты не видишь твоего самого сильного врага, но если ты видишь слабое место своего слабого врага, то ты можешь уложить всех своих врагов. Нужно найти из них самого слабого. Он будет считаться самым слабым среди твоих врагов, потому что ты уже знаешь его слабое место. Когда ты уже нашел его, не спеши его замучить, а наоборот — дай ему шанс расти перед тобой, пусть он подумает, что он сильнее тебя. Он к себе соберет всех, кто хочет взять вверх над тобой. И когда он достигнет твоей степени, дай четкий и сильный удар прямо в слабое место, и он развалится на маленькие кусочки, а вместе с ним — все твои враги».
После его рассказа я был шокирован. Это было похоже на алгоритм, с помощью которого можно было бы победить всех. Достаточно было знать одну слабость одного врага, и ты уже победил его терпением. А ведь я понял, в чем нюанс. Нюанс в том, что их в конце концов побеждаю не я, а они сами. Ведь именно стремление к вражде их объединяет и в то же время сваливает их на землю.
Василь продолжил рассказывать, и я понял, что он еще не закончил:
— Но Краб всегда говорил: «Всегда нужно помнить об одном: закон глупости человечества рождает борьбу, а закон мудрости рождает мир».
Кто не борется за вечность, тот уже умер. В моей вечности нет умерших, а лишь то, что дышит, и лишь те, кто живы. Я жив, значит, мне дан шанс бороться за нее. Вечность похожа на пару невинных девушек: не отдаются никому, а если и отдаются, то отдаются до конца своих дней. А конца у вечности нет и никогда не будет. Когда я вижу в реальности, не могу не заметить: а ведь смерть в реале существует, это не выдумка. Может, и смогу взять к себе одну из вышесказанных невинных девушек до конца своих дней. Я спросил Василя, откуда у Краба такое имя — Краб.
— Он был сыном одного человека, у которого было много долгов, — сжимая пальцы, ответил Василь и продолжил: — И его отец все время работал, чтобы заплатить все свои долги, ему угрожали, его детям, семье, и он практически стал работать, как раб. Через несколько десятилетий, когда почти закрыл все свои долги, ему него прибавили еще нескольких долгов, которых он не брал никогда. Краб и его отец поклялись своей кровью, что больше не будут работать вынуждено, что они именно они сделали, я не знаю, но знаю, что им в этом помог человек по имени Саро. Потом Краба стали называть клятвой раба, покороче — Краб. А его реальное имя уже давно забыто.
— А его отец? — поинтересовался я.
— Его отец с женой уехали жить в деревню, а потом его никто не видел, это личная жизнь Краба.
Меня сразу заинтересовало: как же отец и сын вместе, как друзья, начали охотиться за справедливостью, но я еще кое-что понял: что не надо боятся — если кто-то угрожает тебе чем-нибудь, то не надо подчиняться его приказам, в противном случае ты становишься рабом до тех пор, пока не откажешься подчиняться ему.
День поторопил нас своими короткими минутами, и мы встретили вечер неторопливым ветром. Люди очень легко забывают те вопросы, на которые уже они получили ответы. Это ненормально, потому что не вспоминая своих вопросов, мы не вспомним и ответы на них. Вспомнить не значит вспомнить слова, буквы или видео или аудиозаписи, вспомнить — значит вновь почувствовать все вопросы и ответить на них с утешением, утешая самого себя, помнить, кем вы были и почему стали такими. И наконец понять, что не вера в силе, а сила в вере.
Мы вошли внутрь маленького сада. Мне он показался более родным, чем сама дача. Вот если б нашлось там то, что я искал вчера ночью, то дача стала бы еще роднее. Мы лишь те места считаем родными, где оценили нашу правду. Мы, люди, любим попасть в бесконечный цикл, не замечая, что мы все же должны признать существование бесконечности.
Я заметил, что Василь специально не идет по своим делам, чтобы я не чувствовал себя незамеченным и одиноким. Хотел его спросить, зачем он не идет к своим делам, потом подумал, что он лучше меня знает. Мы пили чай, говорили о разных делах, о разных темах. Были моменты, когда я хотел высказаться, но не смог объяснять так, как я хотел. Увидев это, Василь сказал:
— Если хочешь, я еще кое-что расскажу о Крабе.
Когда я согласился радостно, он продолжил:
— К Крабу приходят два парня. Один из них рассказывает свою историю так, чтобы никто из присутствующих не смог понять. Не так, что он не мог бы выразиться, а наоборот, просто так описывал случаи, что никто не смог понять главный смысл и суть рассказа. А другой просто не смог выразиться: хотел описать главный смысл, но не мог. Тогда Краб сказал, что прав второй парень, потому что тот, кто хочет, чтобы его поняли, постарается делать так, чтобы его поняли.
Снова удивился, и это тоже был из моментов, когда я не знал, что ответить. Представить себя рядом с Крабом для меня стало мечтой. Я всегда воодушевленно слушал Василя, но ведь мечта похожа на огромную гору: мы не знаем, что за ней стоит — радость или горе. Горем для меня стала смерть Краба.
Прошел еще один день и совсем необычным образом, но образ был полон мыслями и смыслами. На следующий день Василь подвез меня к офисному зданию. Мы вышли из автомобиля, сели на скамейку
